Гениальный композитор и дитя Галантного века. То был век салонов, где правили утонченные женщины, век авантюристов и неутомимых сердцеедов, век до сих пор не раскрытых тайн. Одна из них - судьба гения, который потряс современников…
Первый канцлер Германской империи Отто фон Бисмарк вошел в историю как «железный канцлер». О нем — создателе II Рейха — написано тысячи книг, но ни одна из них так и не смогла раскрыть все тайны этой самой яркой и неординарной…
Михаил Казиник - искусствовед, музыкант, писатель, поэт, философ, режиссер, актер, драматург, просветитель и один из самых эрудированных людей нашего времени. Встреча с ним, без преувеличений, буквально переворачивает весь…
«Варис родилась в Сомали. В 5 лет она подверглась процедуре женского обрезания. А в 13 ушла из дома, чтобы не выходить замуж за старика. Сбежав в Лондон, она не знала ни языка, ни местной культуры, жила без документов и работала…
К. И. Чуковский оставил обширное творческое наследие, включающее публицистику, переводы, литературную критику, работы по филологии, мемуаристику. Большой интерес представляют и дневники, которые он вел всю жизнь. В настоящем…
Композитор Алла Богословская (Сивашова), жена Никиты Богословского, написала симфонию воспоминаний, в которой звучат темы нежности и счастья, аккорды радости и переливы грусти. В гамме ее чувств любовь — ярчайшая из нот.…
Вся наша жизнь - это существование в промежутках между. Между юбилеями и панихидами, между удачами и провалами, между болезнями и здоровьем, между днем и ночью, вообще, между рождением и смертью возникает пространство, когда…
"Поезд на третьем пути" - серьезная, даже грустная книга: она воскрешает быт русской провинции начала XX века, полную обаяния жизнь литературной и театральной Москвы десятых годов и пронизанное отчаянием существование русских…
Бывают артисты известные. Бывают знаменитые. Бывают звезды и суперзвезды. А бывают такие артисты, как Муслим Магомаев. Эта книга - биография человека-парадокса, человека-загадки, который при всей открытости и дружелюбии…
«Я верю в людей, верю в жизнь. У меня есть один критерий «настоящего» — стыдно или не стыдно. Стыдно мне за эти кадры? Нет. Дальше поехали. А за эти? За эти стыдно. Все, убираем. Естественно, я сомневаюсь в куче всего, но об этом…
